Ещё в мои юные годы, до всяких интернетов, с собеседниками, с которыми приходилось общаться на самые разные житейские, политические и научные темы, включая анекдоты, про баб-с и море водки, мы случайно, но точно пришли к немудрящему правилу. Если ведешь серьезный разговор, обязательно нужно фиксировать реплики собеседника своими словами, подтверждая свое понимание и получая от него подтверждение, что ты понимаешь правильно. Иначе разночтения накапливаются так быстро, что никакой разговор невозможен.

Такое впечатление, как будто в нынешних интернетах никто этого правила не понимает интуитивно и не знает по опыту. Каждый находится на своей волне и городит свою чушь, нимало не заботясь, понимает ли его собеседник.

Само собой в этой ситуации, продолжать говорить не стоит, ибо дело закончится какой-то площадной руганью и плевками в сторону друг друга. Пытаться вразумить собеседника, если вы столь мудры, тоже не получится. Понимание правил разговора – это своего рода ценз общительности, воспитанная приученность к культурному речевому поведению. И если человеку не повезло, его не приручили с детства и не приучили говорить разумно, то это значит, что у него нет базовой культурной способности. Эта способность  услышать (прочитать) и повторить услышанное – не  врожденная, а воспитанная, общественная, именно поэтому она является сигнализатором культурности, воспитанности. Больше того, это главная способность языкового мышления, базирующегося, вообще говоря, на тавтологии: собака – это животное; собака понимает (но не говорит); подлежащее – это то же, что и сказуемое; субъект есть предикат и т.д.

Вот почему повтор чужих слов своим языком и перестройка их в ответ является вместе с тем сигнализатором и понимания, и диалога, и логичного мышления и культурного разговора. Пока ты не повторишь, не подтвердишь собеседнику, что ты воспроизводишь его мысль правильно, контакта не возникнет. Поэтому нужно взять за правило в начале любой реплики справляться о сути сказанного собеседником его словами, попутно пересказывая его мысли своими словами. Буквально это может выглядеть так: вы имеете в виду это и это или то и то?

Только так можно избежать недоразумений, нагнетания контрпониманий, бессмысленного толчения воды в ступе. Разговор просто не возникнет, если с самого начала обнаружатся несопоставимые условия ведения разговора. Так не только будет сэкономлено время и нервы, но будет с самого начала показано, что на самом деле является гораздо более важной темой разговора. Не то, о чем вы собирались говорить, а условия, предваряющие разговор. Так можно быстро отыскивать суть проблемы, и делать каждый разговор конструктивным.

 

Это я к чему? К тому, с чем сталкиваюсь каждый день, поскольку активно вызываю людей на контакт. Уровень невосприятия слов собеседника таков, что повторить чужие слова люди просто не способны. Еще чаще замечается, что они и свои слова, пересказанные в других оборотах не воспринимают как свои. Максимум, нужно чтобы вы их процитировали наизусть. И то если они помнят, что они говорили десять минут назад. Примеры приводить даже не хочется, они на каждом шагу. Так проявляется, несомненно, логика неадекватов, когда человек, что называется, метёт пургу, не придавая никакого значения своим словам. Это чистая хлестаковщина в контактах, если говорящий действует бескорыстно, по «лёгкости мысли необыкновенной». Но это же может быть и «остап-бендерщиной», мошенничеством, когда есть цели манипулирования, корыстного умысла («Остап со вчерашнего дня еще ничего не ел. Поэтому красноречие его было необыкновенно»).

Когда манипулирование превращено в систему и навязывается с помощью каких-то агрессивных приёмов и активных, усиливающих физических приспособлений, то создается особая объективная речевая среда, в которую мы все вляпываемся, как в гипнотический океан, – медийное вещание (нравоучение, реклама, пропаганда). Наконец, в наиболее запущенных случаях неадекватный разговор превращается в прямое насилие, когда корыстный умысел внедряется не удалённым, а реальным психологическим или физическим давлением и силой. Это директивное принуждение (бытовой наказ, уголовщина, накачка прав, административное делопроизводство).

Кажется, что в крайностях это клинические случаи. Однако если они доминируют в обществе как норма, то это становится точнейшим индикатором адекватности общества.

В современном обществе как раз и преобладают все стили неадекватного блатного (бандитского и привилегированного) разговора. Хотя в каждой зоне мира процветает примечательный местный вариант. В Штатах цветёт и пахнет беспорядочный консенсус разноуровневых вещателей, т.е. внешнее сцепление разных уровней разговоров, которое даёт видимое единство (а, может, и устойчивость) обществу как одному коллективному индивиду (ментально не то Хлестакову, не то Бендеру). На Украине господствует бандеровщина, полуорганизованная-полуанархическая политическая уголовщина, поддержанная внешним интересантом и выгодоприобретателем. В России на первом плане директивный стиль местного вещающего централа, этой многоголовой гидры администраторов и модераторов, главных охранителей и обслуживающих охранников, смотрящих Закона и их исполнителей, поворачивающих дышло, чтобы хоть что-то вышло.

 

Все эти обычные формы контакта и местные социально-государственные стандарты лишь карикатурно или страшно демонстрирует то, что в деловых разговорах закрепилась сейчас как нормальная, но по сути алогичная и убийственная безответственная ответность. Все, кто делает вид, что разговаривает, на самом деле просто болтает, трепется, никак не отвечая за свои слова. А все участники разговора по опыту знают, что разговаривать так – норма, и поэтому так же не придают значения ни своим, ни чужим словам.

В этой ситуации все, кто внутренне готов к подлинному разговору, перестают участвовать в необязательных перепалках (кто хочет, но не готов говорить всерьёз, продолжает трепаться). Вот почему сейчас у всех более или менее зрелых людей преобладает глухая защита от всех этих форм – неконтакт, выход из зоны доступа, изоляция, неответность. Собственно, это простая самозащита, защита своей души и тела от разрушительного резонанса внешнего вещания, директив, требований. 

Однако если более или менее зрелые люди знают по опыту о разрушительном характере такого общественного резонанса, то под ударом остаются дети и недоросли, еще не получившие опыта. Еще хуже, что из-за вовлеченности с младенчества в медийное вещание они и не знают, что существует свободная среда, вольный разговор, подлинный контакт.

Таким образом, внешний насильственный контакт подменяет подлинное душевное и духовное единство. Что можно собрать на этих принципах для общего дела? Только голодную орущую толпу, механически согнав ее в границы одной зоны, сделав её безответственным помыкаемым народом (не отвечающим ни за свои слова, ни за дела, ни за судьбу) и безответным обществом (замкнувшимся в своих локальных обидах, мыслях и занятиях).

Именно это мы и наблюдаем сей момент повсеместно. А в России прямо в вопиющей очевидности. На низовом уровне, особенно в интернетах и интернатах, голодный ор. На среднем уровне предприятий и зарплат – безропотный стон. На кухнях и в домашних кущах – семейные драмы и фарсы и личные гамлетовские трагедии.

По всему ясно, что болезнь бескультурья зашла настолько далеко, что нет никаких шансов вылечить от нее зрелых людей. Только дети, если мы создадим им нормальную культурную среду, впитают правильные навыки и могут быть воспитаны свободными и способными к разговору.

Ребята, говорите разумно, устанавливайте контакт правильно, и тогда вы без всяких усилий будете жить дружно. В том числе со своими детьми.

---